Television version of a person with a broken heart

Я смотрю на мигающий курсор и не знаю, как начать. Сколько уже прошло, неделя? Больше? В голове наконец опустело. Позади больше шести тысяч километров, впереди даже не знаю сколько. Почти шестьдесят часов за рулём.

Если никто не знает, что ты умер, то ты как бы и не мёртв. Если никто не знает, что ты жив, тебя и нет на самом деле.

Я сбросил содержимое телефона, заменил сим-карту, деактивровал профили на Фейсбуке, поставил out-of-office уведомление на рабочей почте. Старая сим-карта осталась дома на столе. Перед выходом я попрощался взглядом с пустой квартирой, потом встретился глазами с кем-то в зеркале в прихожей. Я так и не знаю, с кем.

За день до отъезда я дописал письмо, подписал, запечатал его в конверт и передал курьеру. Его должны были доставить на следующий день, когда я был уже чёрт знает где.

На самом деле, никто не знает, где я. Ни один человек. От меня осталась лишь тень, я призрак, меня не существует.

( Collapse )

Что-то я всё о вечном, да о вечном. Давайте, я лучше о себе, тема ведь всегда актуальная, и это единственное, в чём я действительно разбираюсь, а не делаю вид.

Написал недавно рассказ. Хотелось бы сказать "очередной", но что-то в очередь они у меня не выстраиваются, так что это всего лишь рассказ, единичный случай. Думаю, скоро смогу его здесь выложить, так как мои "конкурсные" работы всегда вылетают в первом же туре. Но не об этом речь. Рассказ получился очень простым и добрым, может, даже слишком, но я так и задумывал, хотел попробовать, как это. Добрых вещей я не писал со школы. А может быть, вообще никогда не писал.

И вроде бы, неплохо получилось. Не шедевр, конечно, но на уровне всего, что я писал раньше. Очень так миленько, чистенько и всё такое. Почему же тогда каждый раз, когда я перечитываю этот рассказик, меня буквально воротит? Всё просто, я разучился верить в доброе и светлое, разучился. Я не верю в то, что сам написал. Я не верю больше в сопли и красивые слова, в любовь, чёрт её подери, не верю. По крайней мере не в ту, которая вся розовая и в сердечках.

Остаётся вопрос, а во что же я в таком случае верю? Что ещё достойно того, чтобы в него верили и ждали?

Пожалуй, я какое-то время не буду писать рассказы, всё равно ничего хорошего не получается.

Монетка со звоном свалилась на дно небольшой стеклянной трубки. Через секунду струя воздуха подбросила её вверх и запустила по длинному пути, напоминающему американские горки в миниатюре. Конструктор этой нехитрой игрушки явно ставил перед собой задачу как следует помучить зрителя. Переплетение стеклянных трубок было столь густым, что можно было с легкостью поверить в дорогу длинной не меньше километра, по которой должна прокатиться монетка, прежде чем упасть на дно.

Мужчина лет сорока внимательно следил за этим небольшим путешествием. Он был одет в потёртый костюм, который некогда был весьма даже элегантным и в чём-то модным. В одной руке мужчина крепко сжимал блокнот в синей обложке. Если присмотреться, можно было различить на ней почти вытертый силуэт парусника, нарисованный прежде золотой краской.

Наконец, монетка исполнила последнюю мёртвую петлю и вывалилась из трубки на большую площадку в основании чудо-машины. Замигали десятки лампочек, что-то заурчало в глубинах аппарата, после чего он изрыгнул из себя талончик, а монетку смахнула хитрая щётка, похожая на ежа.

Мужчина достал из внутреннего кармана очки, деловито надел их, после чего взял талончик с единственной надписью: "Вам повезёт".

– Шутники, – с улыбкой пробормотал он и вложил талончик в свой блокнот.

Обернувшись, он внимательно посмотрел на номера, горевшие над несколькими миловидными девушками, сидевшими за стойкой поодаль. Очередь ещё не подошла. Никого кроме него в фойе больше не было.

Помявшись пару минут на месте, мужчина решил всё же присесть в одно из кресел, которые были аккуратно расставлены вдоль стен. Не успел он с комфортом расположиться возле обширной кадки с тропической пальмой, как мелодично зазвучал гонг, а на одном из табло высветился его номер.

( Collapse )

[s31] Октябрь 2004